Becoming. Моя история  - Мишель Обама

Не каждый президент заказывал официальный фарфоровый сервиз[203], например, но мы это сделали. Во время второго срока Барака мы также переоборудовали старую семейную столовую, расположенную рядом с Обеденным залом, освежили ее современным интерьером и впервые открыли для широкой публики. На северной стене комнаты мы повесили потрясающую желто-красно-синюю абстрактную картину Альмы Томас «Воскресение», которая стала первым произведением чернокожей женщины в постоянной коллекции Белого дома.

Однако самая основательная память о нас осталась за пределами стен. Огород существовал уже семь с половиной лет и производил примерно две тысячи фунтов[204] продовольствия в год. Он пережил сильные снегопады, ливни и разрушительный град. Когда несколько лет назад сильный ветер повалил национальную рождественскую елку высотой в сорок два фута[205], садик уцелел. Прежде чем покинуть Белый дом, я хотела придать ему большую прочность. Мы расширили площадь до 2800 квадратных футов[206], что более чем вдвое превышает первоначальный размер. Добавили выстланные камнем дорожки и деревянные скамейки, а также симпатичную беседку из дерева, оставшегося от поместий президентов Джефферсона, Мэдисона и Монро и дома детства доктора Мартина Лютера Кинга-младшего. А затем, однажды осенью после полудня, я пересекла Южную лужайку, чтобы официально передать огород следующему поколению.

Ко мне присоединились сторонники и защитники, которые помогли нам продвинуть инициативы по здоровому питанию для детей, а также пара бывших пятиклассников начальной школы «Бэнкрофт», которые теперь были практически взрослыми. Большинство моих сотрудников тоже пришли туда, включая Сэма Касса, который покинул Белый дом в 2014 году, но ради такого события вернулся.

Я разволновалась, увидев, какая толпа собралась в огороде. Я гордилась членами своей команды, вложившими всю душу в работу. Они сортировали мои рукописные заметки, проверяли факты в речах и без конца перемещались из штата в штат, чтобы подготовиться к мероприятиям. Я видела, что многие из них брали на себя все больше ответственности и расцветали как в профессиональном, так и в личном плане, даже при столь ярком свете рампы. Бремя быть «первыми» легло не только на плечи нашей семьи. Восемь лет эти оптимистичные молодые люди – и несколько опытных профессионалов – во всем нас поддерживали. Мелисса, которая была моим самым первым соратником и с которой, надеюсь, мы останемся подругами на всю жизнь, была со мной в Восточном крыле до самого конца, как и Тина, замечательный начальник штаба. Кристен Джарвис сменила Чинна Клейтон, трудолюбивая молодая девушка из Майами, быстро ставшая еще одной старшей сестрой для наших девочек и центром благополучия моей жизни.

Я считала их, нынешних и бывших сотрудников, членами своей семьи. И я очень гордилась тем, что нам удалось сделать.

Снимая видео, которые быстро распространялись по интернету – будь то ролик, в котором я танцевала с Джимми Фэллоном[207], делала слэм-данк[208] в игрушечное кольцо на шоу Джеймса Леброна[209] или читала рэп о колледже с Джеем Фароа[210], – мы хотели добиться большего, чем просто пару часов провисеть в трендах твиттера. И кое-что у нас получилось. 45 млн детей теперь получали здоровые завтраки и обеды; 11 млн школьников занимались физкультурой по шестьдесят минут в день благодаря нашей программе «Давайте двигаться!». Дети в целом ели больше цельного зерна и натуральных продуктов. Эпоха гигантских порций фастфуда подходила к концу.

Наш с Джилл Байден проект «Объединенные силы» убедил бизнесменов нанять или обучить более 1,5 млн ветеранов и супругов военных. Пытаясь решить одну из главных проблем, о которых я услышала во время предвыборной кампании Барака, мы заставили все пятьдесят штатов заключить с нами профессиональные лицензионные соглашения, которые помогли уберечь карьеры супругов военных от остановок или завершения из-за постоянных переездов.

Мы с Бараком потратили миллиарды долларов, чтобы помочь девочкам во всем мире получить образование, которого они заслуживают. Более 2800 добровольцев Корпуса мира прошли подготовку, чтобы приводить международные программы помощи в исполнение. А в Соединенных Штатах мы с командой помогли огромному количеству молодых людей получить федеральные стипендии, поддержали школьных консультантов и вывели «День поступления в вузы» на национальный уровень.

Барак сумел остановить самый серьезный экономический кризис со времен Великой депрессии. Он стал посредником в Парижском соглашении по климату, вернул домой десятки тысяч солдат из Ирака и Афганистана и возглавил усилия по эффективному сворачиванию ядерной программы Ирана. 20 млн человек получили медицинскую страховку. И нам удалось пережить два срока без скандала. Мы и люди, которые с нами работали, всегда старались оставаться на высочайшем уровне этики и порядочности, и у нас получилось.

Некоторые изменения труднее измерить, но для нас они казались столь же важными. За полгода до посвящения огорода грядущим поколениям Лин-Мануэль Миранда, молодой композитор, с которым я познакомилась на одном из наших первых арт-мероприятий, вернулся в Белый дом. Его хип-хоп-рифф на жизнь Александра Гамильтона взорвался бродвейской сенсацией и сделал Миранду мировой суперзвездой. «Гамильтон» стал музыкальной одой истории и этническому многообразию Америки, изменив наше понимание роли меньшинств в национальной истории, подчеркнул важную роль женщин, которые долгое время скрывались в тени влиятельных мужчин. Я посмотрела его за пределами Бродвея, и мне так понравилось, что я отправилась на «Гамильтона» снова, когда он попал на большую сцену. Он получился захватывающим и смешным, смягчающим сердце и разбивающим его, – лучшее из произведений искусства, с которыми я когда-либо сталкивалась.

Лин-Мануэль привез с собой в Вашингтон бо́льшую часть труппы – талантливого многорасового ансамбля. Днем исполнители встретились с детьми из местных средних школ: подающими надежды драматургами, танцорами и рэперами. Школьники целый день толпились вокруг Белого дома, сочиняли стихи и зачитывали их под бит вместе со своими кумирами. Во второй половине дня гости собрались на представление в Восточном зале. Мы с Бараком сидели в первом ряду, в окружении молодых людей самых разных рас и происхождения. В конце, когда Кристофер Джексон и Лин-Мануэль исполняли балладу «В последний раз», нас обоих захлестнули эмоции. Два артиста, чернокожий и пуэрториканец, стояли под 115-летней люстрой, в обрамлении старинных портретов Джорджа и Марты Вашингтон, и пели о том, что чувствуют себя «дома в той стране, которую нам удалось создать». Сила и истина этого момента пребывают со мной и по сей день.